Проза
Первое тепло втянуло в себя еще не настоявшиеся запахи лета. Заклубившаяся по придорожью трава, густо присыпанная лепестками отцветающих вишен, заправила воздух пряной горечью, начисто вытеснив прокисший дух отсыревшей земли. После майских ливней все вокруг набухло и сочилось, как слоеный ягодный пирог, который баба Вера пекла по большим праздникам. Сегодня как раз был такой день — день рождения внука Сережи. Мальчику перевалило за тридцать.
Без этой книги теперь уже невозможно обойтись.
Кто-то спросит: что в ней особенного? Или вообще — ну что в ней? Впрочем, это не вопрос, это у них, у кого-то, такой ответ. Я же не спрашиваю, вернее не отвечаю: как вам удаётся обходиться без неё? А вот мне, оказывается, без неё — никак.
Семичасовая утренняя электричка была почти пустой. Вошедший мужчина оглядел вагон, зажмурился от бьющих сквозь окна лучей восходящего солнца, выбрал скамью на теневой стороне, сел, прислонясь к окну, и закрыл глаза.
Он был небрит, одет в серый, немного мятый пиджак, синие джинсы и довольно красивые, хотя и поношенные ботинки.
— Электропоезд следует до станции… — громкий, звенящий голос выдернул его из полудремотного состояния. Он поежился, поменял позу и снова было погрузился в забытье, но тут внимание его привлекла вбежавшая в вагон девушка. Встретившись с ним взглядом, она направилась в его сторону и, шумно выдохнув, плюхнулась на сиденье напротив.
Аня сидела у окна и смотрела на дождь. Сегодня ей снова, как она говорила, «не жилось». Нет, ничего особенного не произошло, просто бывали у Ани такие дни, когда абсолютно ничего не хотелось. Повседневные хлопоты вдруг утрачивали для нее всякий смысл. В голову лезли тяжкие мысли о том, что жизнь проходит медленно и однообразно, как через капельницу, что все самое лучшее уже позади и, стало быть, все происходящее, — всего лишь бесполезная трата жизненного времени. В такие минуты Аня представляла себя хомяком в колесе. Зверек старается изо всех сил, перебирает лапками, и невдомек ему, что никуда он не прибежит.
В свои двадцать шесть Гера не выкурил ни одной сигареты, не выпил ни капли спиртного и никого еще не полюбил так, чтобы... ну, всем своим существом... Знаете, бывают такие чрезмерно застенчивые юноши из чересчур интеллигентных семей. В свое время, например, для его постоянно кудахтающей мамы одно лишь упоминание об армии (упаси Боже, не просто упомянуть, а упомянуть это в связи с достижением Герой призывного возраста!) было подобно удару ножом в сердце. Именно поэтому, когда Гера благополучно провалился на вступительных экзаменах в библиотечный институт, мама встала на уши и сделала эмиграцию. Легкий путь в Израиль сразу был отметен как не исключающий армейскую службу даже (!!!) для девочек...
Самые мудрые люди - старые женщины. Их отличаeт богатый жизненный опыт, безграничная память и кристально чистое здравомыслие. Дело в том, что просто в силу преклонного возраста их мозг больше не находится под воздействием маточных соков (отдайте должное моей деликатности: я написал «соков», а не «ядов»)…
У старой Марты 7 сыновей и, соответственно, 12 невесток. Вот об этих невестках и пойдет дальше речь.
Наконец кончилась зима. Это произошло примерно в мае. И тут же без перехода, всяких там оттепелей и капелей шарахнуло жарой. Деревья трещали от лопавшихся почек, покрываясь буйной зеленью, трава прокалывала еще не до конца стаявший снег, а люди всех возрастов сбрасывали шерсть и мех, подставляя голые животы и коленки яркому солнцу. Все это напоминало съемку в режиме “Time lapse”. Здорово это на экране получается – за пару минут солнце описывает дугу с Востока на Запад, день сменяет ночь. Цветок распускается и увядает. Листики, шевелясь, вылупляются, растут, как вдруг скукоживаются, желтеют и вот уже полетели. А тут и дождь полил, но на глазах загустел и уже крошится снежной пылью, метёт, воет. Как вдруг опять солнце, и все полилось, размякло, растопило…
Никто из нынешних жильцов дома номер 5 по улице Тенистой не знал имени одинокой старухи, занимавшей семнадцатиметровую комнату в коммунальной квартире Каблуковых. К тому времени это была уже последняя не расселенная квартира в приличном, хоть и старом доме, стоящем в окружении ведомственных построек. Район считался престижным. Из окон верхних этажей можно было увидеть море, которое отделяли от неба стоящие на рейде корабли.
На следующий день Талат выглядел взволнованным, как пациент, которому придется лечь на операционнный стол. Калид волновался тоже, и не потому, что ему предстояло вернуться к практике, которой он не занимался долгие годы, он ожидал встречи с Назирой.
Глубоко вздохнув, он постарался расслабиться, прошелся несколько раз по комнате и остановился перед Талатом
Итак, после двадцатидвухлетней семейной жизни супруги Ивановы разошлись. Причин для развода оказалось более чем достаточно, особенно со стороны Надежды Ивановны, которая вдруг поняла, что напрасно тратит свои последние драгоценные годы на медленное прозябание и ссоры с Семеном Федоровичем. Ведь он и раньше недооценивал счастье, выпавшее на его долю в лице миловидной и добродушной Наденьки, а теперь-то уж совсем стал себя считать чуть ли не благодетелем стареющей супруги, хотя сам он был на несколько лет старше ее, и хотя бы поэтому мог вести себя скромнее.
Литературная премия им. Э. Хемингуэя
"Литературный Иерусалим"
Полка Леонида Кузнецова
Рубрики
