• ЛИ-2024-№40

Я СТОЮ НА ПОДНОЖКЕ…

 

Я родился в холодной колючей стране,

У которой погибла семья на войне,

Где гуляли кровавые мётлы,

И поэтому люди там делятся на

Тех, кого съела или не съела война,

И неважно – живой или мёртвый.

 

Там на белых деревьях повязки черны,

Населенье глядит разрешённые сны

И живёт со второго на третье,

В книжных лавках полно восхитительных лиц,

Словно весь пансион благородных девиц

Переехал вперёд на столетье.

 

Я родился в стране, где рабочий народ

Разделял выходные по цвету суббот,

Где всегда и всего не хватало,

И крушили брусчатку стальные слоны,

И ревел, и горел от Оби до Двины

Фестиваль кумача и металла.

 

Здравствуй, родина! Царство вчерашних газет,

Там шутили про власть и дворовый клозет,

Там двойной была каждая фраза,

Мне вовек не забыть твой возвышенный мат,

Вкус компота с изюмом, сберкасс аромат,

Ужас школьного противогаза.

 

И сейчас ты опять, как по кругу трамвай,

Повернула обратно, где бел каравай,

Где доилось, цвело и ковалось,

Я стою на подножке во тьме гулевой

И пытаюсь понять: я пока ещё твой

Или только на самую малость?

 

БАЛЛАДА О ПИДЖАКАХ

 

                                А.Краскину

 

В сорок третьем, смерти вопреки,

Дядя Изя «строил» пиджаки,

Не за барыши – за просто так,

Как поэму, сочинял пиджак,

Не для фотографии в газете

Возводил пиджак второй и третий,

Будто могут нитки да игла

Жизнь зашить, чтоб целою была.

Дом блокадный рвался на куски,

Дядя Изя «строил» пиджаки,

Для худых, невидимых плечей

Киевлян, рижан и псковичей.

А когда соединятся швы, и

Все опять окажутся живые –

Сядут за обеденным столом

И произнесут: «Шабат шалом!»

Кто-то строит планы, кто – полки,

Дядя Изя «строил» пиджаки,

И они – добротное сукно –

Вылетали в мёрзлое окно.

И, взмахнув пустыми рукавами,

Невскими летели островами,

И, хоть рядом скалилась война,

Дядя Изя помнил имена.

Первый звался именем Нахим.

Выстрела не слышал – был глухим,

И не понял, кто его убил.

А вторым был книжник Самуил,

Он и третий с именем Эфраим

Перебиты были за сараем.

Дядя Изя, стоя у окна,

Выкликал родные имена.

И летела между облаков

Стая перелётных пиджаков,

В суетных лучах прожекторов,

Узкими пейзажами дворов,

Спины в бесконечности купали,

Шевеля карманами-губами...

Юбок не летело ни одной –

Юбки будет шить другой портной.

 

 

 

НЕСПЯЩИЙ

 

                            Не спи, не спи, художник,

                            Не предавайся сну...

                                           Борис Пастернак

 

Наверху квартира – трехзначный номер,

Где дверные петли поют навзрыд,

Там не гаснет свет, там живёт феномен,

Человек, который всегда не спит.

Не затем, что стал он любви трофеем,

Извести себя не поставил цель –

У него истёк договор с Морфеем,

Разлюбила дрёма его постель.

 

Он ходил к врачам и тибетским ламам,

Принимал мелиссу и зверобой,

А потом сломался напополам он,

И переключился гипоталамус,

И тогда зажил он другой судьбой.

Пусть кемарят боги под аллилуйю

В час волчицы, бражника и совы,

Пусть падёт столица на боковую,

Затянувшись поясом часовым,

Он, дитя юродивой и бастарда,

Заменяет всех, кто размяк во сне,

И свечой мерцает его мансарда

В городской сиреневой вышине.

 

Он живёт средь ангельской верхотуры,

Навсегда свободный от сонной мзды,

Он рисует лица, творит скульптуры,

Из идей выращивает плоды.

А его зрачки, как туника Феба,

Обрели возвышенный колорит,

И впитали гордость ночного неба,

Потому что небо всегда не спит.

 

Говорят, что сны, как лесные слизни,

За куском от жизни дерут кусок,

Он себя расширил на четверть жизни,

В ширину, в длину и наискосок.

Человек без сна – суть почтовый ящик:

Он распахнут настежь, и потому

За меня, тебя и за прочих спящих

Мирозданье письма строчит ему.

 

 

 

ОБ АКТУАЛЬНОСТИ

 

Снова от коленок до миндалин

Ломит страх – хоть в голос голоси!

Снова, братцы, Галич актуален,

Значит, плохо дело на Руси!

В липкой маете кровавых ночек,

В раже вертухаевых утех

Этот камертон вернее прочих,

Этот антидот сильнее всех.

 

Выдалась забористая травка

У старушки Клио в косяке,

С нами вновь приятельствует Кафка,

Салтыков-Щедрин накоротке.

Хаксли чётче здесь, Замятин – твёрже,

Гоголь – тот совсем расцвёл кустом,

Я молчу про Оруэлла Джорджа,

Хоть и он стоит с открытым ртом.

 

И роднее надписей в сортире,

Новый год является – гляди! –

Цифры девять, восемь и четыре

С красной единицей впереди.

...Соберём рецепты, песни, спицы,

Не спеша начнём, издалека,

Ни ворюги чтоб, ни кровопийцы

Нашего не знали камелька.

 

Оправданья не найдём уроду,

Будем каждый день считать за сто,

Взглядом пробежим по гардеробу,

Сдвинем в угол белое пальто.

Это посильней, чем «Фауст» Гёте,

И мощней, чем девушки весло, –

Совести непафосные ноты,

Правды неделимое число.

Быть неколебимой наковальней

Для счастливых солнечных подков –

Не бывало дела актуальней

Ныне.

         Присно.

                        Без обиняков.